В конце тысячелетия

Дневник редактора Православной газеты «Благовест» Антона Жоголева.

Продолжение. Начало см.

1999 год, г. Самара.

23 октября. Причастился вместе с Л. Исповедовал отец Иоанн Букоткин. Накануне я звонил ему по поводу духовно болящей [родственницы жены] N. Ждал от него санкции на ее изгнание и… не дождался. Он сказал, что надо терпеть. У нее ведь тоже душа вечная. Но зато всё же дал добро на поиск вариантов квартирообмена. Сорвался один вариант, возник другой. Думаю, всё будет хорошо.

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн.

Протоиерей Иоанн Букоткин сегодня проявил свою прозорливость. После исповеди Л. он неожиданно (об этом не было сказано ни слова) сказал ей про сына Данилу - мальчик хороший, и что, мол, всё возрастное пройдет. [А нас очень тревожило тогда его подростковое поведение!]

Это явная прозорливость. Л. - потрясена. На себе испытала его духовную силу. [Время показало правоту старца! Данила окончил столичный Гнесинский музыкальный институт и аспирантуру Московской консерватории. Стал известным тромбонистом, лауреатом международных конкурсов, работал в престижных столичных оркестрах. Объездил с концертами полмира. Сейчас преподает тромбон в московском Суворовском училище. Поёт в двух московских храмах. Прошел медицинские курсы, помогает раненым в московских госпиталях. Ездил волонтером в освобожденный Мариуполь, трудился там в больнице. Жена Анна - скрипачка, солистка Московского камерного оркестра. У них двое детей. Видно, всё это тогда и открылось духовному взору отца Иоанна.]

Он скрывает свой дар, но всё же для меня он очевиден. Это пастырь особый, Богом отмеченный.

Сегодня отец Иоанн Букоткин, читая надо мной разрешительную молитву, назвал мое имя, но… будто усомнился, а правильно ли назвал? Хотя и хорошо меня знает. Возраст, конечно. Но, может, не только. Это меня наводит на мысль - уж не ждет ли меня вдали, впереди, на последних этажах жизни, монашество? Я этого не исключаю (священство - исключаю), хотя и к этому не стремлюсь. Нынешнее послушание меня вполне устраивает.

Наталья Огудина [ныне монахиня Макария, насельница Дивеевского монастыря] неожиданно предположила, что Г. - не крещеный. Почувствовала его внутреннюю безблагодатность. Да, возможно это так и есть. Он сам не знает, крестили его в детстве или нет, думает [в своей гордыне], что это «неважно».

Все его зигзаги от того, что он, скорее всего, не прошел через купель крещения. Вот почему в церковь не ходит, не причащается. Это страшно. И как помочь ему, не знаю. «Должно вам родиться свыше» (Ин. 3:7).

Был у [идеологического] «маньяка» С. Это - безумец, причем опасный, искренний. Когда люди больны на голову, то даже опаснее, если они в чем-то там «мыслят правильно». Всё от соприкосновения с ними становится похоже на бред. «Монархия» в их руках - это еще хуже, чем ее отсутствие. Макашов - «монарх»? Или «батька Кондратенко»? Или сам С.?

О, это непереносимо!

Мы увидели в нем «маньяка» уже в первый раз. Но масштабы оценили только в эту встречу. С этим слепцом, фанатиком что у нас может быть общего? Мы как были, так и остаемся совсем одни. [«Это какая-то… гоголевщина…», - в точку сказал присутствовавший там писатель Солоницын… глотая таблетку…]

Скоро, если Бог даст, поеду в СПб. Давно там не был. Года четыре, если не больше. А город этот тянет, манит. Хочется взглянуть на него еще раз - иными глазами.

Минимум внешних впечатлений (поездок) для духовной жизни всё же необходим. Ибо путешествие освобождает от привычного уклада, ритма. И дает новые возможности для встреч, мыслей, событий. Я уже не хочу много ездить (как раньше), но совсем не ездить - пока тоже не хочу. Это для тех уже, кто поднялся на высоты духа.

Ночь с 5 на 6 ноября. Вселенская родительская суббота. В 3 часа 20 минут приснился удивительный сон-видение, до сих пор мурашки по коже.

…Будто я в СПб работаю ночным сторожем на Смоленском кладбище (Васильевский остров) - где я недавно был в часовне Блаженной Ксении Петербургской. И вот провожу ночь в помещении, куда почему-то собраны все могилы с кладбища (они как бы не в земле, а в этом большом помещении). Ночую. Там происходит нечто непонятное: среди трупов, среди гробов (некоторые лежат в гробах, некоторые - так) появляется наш [из «Газетного мира»] фотограф Михаил Н. - пролез через окно, говорит, что давно приехал, делает снимки тут ночами. Ладно, пусть фотографирует [словно документальное свидетельство того, что мне открылось]. Я продолжаю лежать там на кровати, охраняю, так сказать, мертвецов. Потом решаю походить, словно на экскурсии, по этому кладбищу. Начинаю ходить по мертвецкой, где трупы лежат и на стеллажах, и на земле. Вдоль стен, в середине помещения, всюду.

Вот святые могилы. Вижу - могила св. Иоанна Кронштадтского (был там накануне в Иоанновском монастыре на Карповке). Могила Митрополита Иоанна (Снычева) [он похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры]. Эти две могилы я недавно посетил, когда был в Питере, - оттуда приехал пару дней назад. Прикладываюсь к этим могилам-гробам (вынутым из земли, лежащим на поверхности - надгробиям). Вижу на могиле Митрополита Иоанна его фотопортрет. Рядом с ним в ряд выстроились могилы его духовных чад. Одна могила - монахини, которую я немного знал, умерла года два назад - его, кажется, личный врач - она лежит рядом с могилой своего духовного отца (на самом деле она похоронена в Ташле, а не в СПб) [схимонахиня Варвара (Дюнина) несла медицинское послушание у Митрополита Иоанна].

Думаю про себя: вот, духовное чадо находится здесь возле него. В ряд - другие могилы его духовных детей. Я ложусь на свободное место среди духовных чад Митрополита Иоанна. Лежу и думаю о необычности этого кладбища. Слышу чьи-то разговоры. Огляделся спокойно и вижу, что кладбище живет. Причем, это не удивляет. Могилы разговаривают, шевелятся, покойники крутят-водят руками и ногами, кто-то падает со стеллажей на землю, с грохотом. Кто-то даже между собой ругается. Мертвецкий мир, полуразложившиеся тела… Думаю о том, что мне кто-то говорил, что у смерти, у трупов есть как бы несколько стадий умирания: сначала умирают одни свойства, потом другие… Вот почему кладбище живет, так какне сразу все полностью умерли и лежат не шелохнувшись [где-то с этого места сон приобретает явные литературные черты, навеянные мотивами «Бобка» Достоевского. Это там звучало предположение о «стадиях умирания». Но его гениальный гротескный рассказ - лишь декорация для других образов и чувств].

Начинаю обход могил. Вижу много странного. Вот несколько стеллажей с казаками (гробы - из них торчат руки-ноги, гробы укрыты в казачьи бурки, даже у некоторых папахи на гробах). На некоторых могилах таблички с надписью: погиб в Чечне… [в то время шла вторая чеченская кампания]. Смотрю: два трупа ссорятся, машут руками, - как бы дерутся.

Прохожу дальше. Смотрю - в середине лежит мертвецкого вида, бледная, моя духовно-болящая родственница - двоюродная тетка М. [в ту пору живая]. Она хочет мне что-то сказать, подзывает к себе. Подхожу. Выясняется, что она всего-навсего хочет сказать мне какой-то пустяк о том, как лечить косоглазие или близорукость, совершенно не идущий к обстановке, в какой мы находимся. А рядом с ней - тоже в могиле - какой-то незнакомый мне женский труп. Но труп-то он труп, да только - разговаривает о чем-то с тетей М. Когда я подошел к тете М., желающей мне что-то сказать, - эта ее соседка по могиле вдруг крепко схватила меня за одежду, потащила к себе. Я стал вырываться резко, брезгливо и вырвался. Отскочил от их могил, и тетя М. мне кричит: что же, мол, ей так и не поговорить со мной? Тогда отвечаю: «Рано! Вам здесь еще рано, рано, рано…» (то есть вы еще должны жить, вы слишком рано тут оказались, и мы с вами, мол, еще на земле встретимся и поговорим, - так как у нее еще не вышел срок земной жизни). На этом проснулся в великом страхе.

Ясно, что сон был не случайно в родительскую субботу. День поминовения всех от века усопших Православных христиан (Димитриевская суббота). День, которым я порой пренебрегаю и редко поминаю умерших.

Еще. Питерские кладбищенские реалии - могилы св. Иоанна Кронштадтского, Митрополита Иоанна - навеяны тем, что я был недавно в Питере, ходил там на кладбища - Смоленское, Александро-Невской Лавры. Был и у св. Иоанна Кронштадтского, и у Митрополита Иоанна на могилах. Вообще же за образец было взято почему-то Смоленское кладбище, как основа «загробного» Санкт-Петербурга.

Важно, что духовные чада Митрополита Иоанна и там находились рядом с ним.

Вообще, если не расщеплять сон на отдельные картинки, а осмыслять его в целом, то ясно: мне было показано, что между умершими и живыми существует сильная, прямая связь. Что между жизнью и смертью, по сути, нет четкой границы (некоторые живые уже свои на этом кладбище). Ну и главное - это призыв молиться за усопших, чего я не делаю или делаю плохо.

Этакий «бобок» привиделся (в жанре «Бобка», рассказа Ф.М. Достоевского, где герой подслушал пустые разговоры мертвецов).

Почему увидел там [в ту пору живую] свою тетю М.? Видимо, было показано, что смерть, процесс умирания начинается в людях задолго до смерти (духовное, физическое разложение). Мы носим на себе смерть, как рюкзак, всю жизнь. Процесс разложения начинается еще при жизни.

Почему я полежал рядом с духовными чадами Митрополита Иоанна? Это может быть мне какой-то знак от него - его ответ на мою молитву на его могиле. [В этом сне было явно указано, что Владыка Иоанн как бы «усыновляет» меня, берет под молитвенную защиту. Причем мы несколько раз встречались с ним при его жизни, и в Самаре, и в Санкт-Петербурге, я брал у него интервью, он доброжелательно отнесся к началу «Благовеста», но духовной близости в его отношении ко мне не было заметно. И вот уже после своей смерти он почтил меня правом оказаться в обществе его духовных чад… Выходит, и такое бывает. А с недавних пор мы много публикуем материалов из архива двух Самарских Владык - Митрополита Мануила и Митрополита Иоанна.]

Вообще, мне как-то понятнее стал обычай ходить на могилы. Там, у своей могилы, умерший человек присутствует с особой «интенсивностью».

Еще. Мысль о том, что смерть имеет несколько стадий интересна: и окончательная смерть настигает умершего далеко не сразу… [Неспроста же мы отмечаем молитвенно и третий, и девятый день, и особенно сороковины по усопшему.]

Главное: смерть начинается при жизни, а жизнь не оканчивается смертью.

Съездил в СПб. Поездка была тяжелой и внешне неплодотворной (впрочем, будет материал на разворот). Но по многим пунктам проступила ясность:

Н. Седова нам чужая. Она все же духовно не «настроенный» человек. И видимо скоро мы с ней расстанемся.

Видел Михаила. Он мне показался как будто юным. И уже ясно, что да, он близкий человек, но общего у нас с ним немного. Наши пути расходятся всё дальше. Провел в его обществе часов семь или даже больше, и понял, что у них там в редакции «всё по-другому». Вообще он хороший, светлый, только вот как он обходится без Церкви, работая в христианской газете. Не причащался с Великого поста. Это странно.

Сам Питер впечатлил меня лишь местами. Там, где святыни, да, там очень хорошо.

А всё остальное - тяжелое зрелище. И народа больно много.

Город почужел и как бы закрылся для меня. Никого нет в нем своих. Словно и не учился в нем целых пять лет. Эти годы оказались словно вырезанными из моей жизни.

Во сне: о. Иоанн Гончаров «выговаривал» мне, что, мол, разве же можно у него просить благословения, когда рядом Владыка, Архиерей!

Извиняюсь, говорю, мол, неофит, вот и ошибся.

- Ну какой же ты неофит, - поправляет меня о. Иоанн. - Ты - редактор.

Дальше сюжетная линия теряется, просыпаюсь.

Вышел очередной номер газеты. Там моя статья про канонизацию Императора Николая II.

Наше слово все же услышано. В семинарии о. В. жалуется, что, мол, прихожане начитались «Благовеста» и идут к нему каяться в грехе цареубийства. А он негодует на них, мол, вы же не виноваты… Он-то ладно, Бог ему судья. А вот что люди каяться приходят, это уже серьезно. Значит, не зря работаем, не зря, - может, покаемся? Может, Господь помилует нас всех?

Отец Олег [Китов] очень расстраивает. Уже явно, зримо впадает в гордыню и самообольщение. Уже - «настоятель», «начальник» и т.д. Хочет быть главным, первым. На него стало тяжело смотреть. Чуть весу сверху добавили, и у него коленки уже задрожали. «Закружившиеся головы» не могут делать по-настоящему больших дел (гордыня является стимулом для энергии, но лукавый поворачивает ее в выгодное ему русло).

У него появился сотовый телефон как символ преуспевания.

Сейчас его со всех сторон начнут «хороводить». И у него совсем закружится голова. Я догадывался, что это может когда-нибудь наступить, но вот что это случится так скоро, не мог предположить.

Протоиерей Иоанн Букоткин.

Сегодня передали здание [Крестовоздвиженского прихода]. Всё, оно наше. Радость!.. Но как подумаю, что он там будет хозяйничать. И мы ему там не нужны.

Вернее, нужны, даже очень, но в качестве все же подчиненных. А это невозможно.

Хочу (из главного!) пригласить в редакцию духовником протоиерея Иоанна Букоткина. Ибо это все же иной духовный уровень. И фактически так оно и есть, отец Иоанн давно уже меня окормляет. Газета у нас всероссийская, и старец тоже должен быть всероссийский.

Отец Олег так хочет быть главным, что, думаю, надо нам от него держаться подальше, по крайней мере сейчас.

У меня с о. Олегом будет обязательно столкновение, и этого не надо опасаться. Пусть уж всё будет, как будет. Если уж он нас отставит от храма (что всё же вряд ли, ибо памятно пока что мое участие в «выбивании» помещения), то лучше пусть делает это теперь, чем потом.

Хотя я не думаю, что всё так плохо [увы, увы, увы…]. Но самообольщаться тоже не нужно. Он хочет быть везде первым (об этом и его фамилия говорит). Я лично не опасаюсь за ситуацию. Всё будет так, как угодно Господу. Надо работать, пока есть возможность работать. А там поглядим, может быть таких возможностей будет только больше. А.А. Савин и Вознесенский собор - выбили-таки помещение [под богадельню]. К ним тоже, в случае чего, вполне можно прибиться.

7 ноября. Причастился Св. Таин. Исповедовал и причащал о. Иоанн Букоткин. На исповеди он мне сказал величественные слова: «Бог есть Дух, и Он всюду. Всегда с нами рядом, видит и слышит каждое наше слово, и надо помнить, что Он всегда рядом с нами…»

Потом я видел, как на исповеди у него бесноватая орала, корчила гримасы, говорила не своим голосом, что, мол, ладно, «выйду, выйду!..»

10 ноября. N. в психушке. Там продолжает бушевать и бесноваться. Даже там она - из ряда вон.

Бедная девушка. Она всё ищет - кто бы её «потянул», а все шарахаются, никому она не под силу. И самой себе она не под силу. Отсюда органично вытекает психушка. Там ей докажут, что она больна, и, стало быть, она осознает себя больной. А дело в одном: душа ее просит любви, а все отнекиваются, не до того им, никто ее не любит.

Она на ладонях Божиих, иначе давно бы уже погибла.

В пятницу, если Бог даст, все вместе поедем к о. Иоанну Букоткину - просить стать духовником редакции. Эта идея возникла как-то сама собой.

Окончание следует.